Всевластие любви - Страница 99

– Не надо мне вашего доктора! – снова вспыхнул Торкил, и улыбка его исчезла. – Старый зануда! – Его взгляд упал на лицо двоюродного брата и принял выражение упрямого вызова. – Это будет для них урок, как запирать ворота, когда я прошу их открыть!

– А какой нужен урок, чтобы научить тебя не губить своих лошадей? – спросил Филипп и добавил с мягкой улыбкой, которая смягчила резкость его слов: – Хвастун-неумейка!

– Тьфу, пропасть, Филипп! Это неправда! – возмутился Торкил. – Ты же знаешь, что я не такой! Этот противный недотепа, должно быть, с цепи сорвался! Так ему и надо! Жалко, что он не сломал обе ноги, этот полукровка!.. О Боже мой, только не это!

Последнее восклицание относилось к доктору Делаболю, спускавшемуся по широкой лестнице с непривычной поспешностью. Пересекая холл, доктор жизнерадостно закурлыкал:

– О, я вижу, мне не было нужды так бежать! Я уж решил, что меня вызывают освидетельствовать труп! Мой дорогой мальчик, как ты мог поступить столь опрометчиво? Я думал, ты спишь, и удалился тоже немного передохнуть!

– Что, Мэтью, натянул я вам нос? – брюзгливо поддразнил Торкил.

– О да, несомненно! – с прежним дружелюбием признал доктор. – И это было очень скверно с твоей стороны! Ну ладно, я не буду тебя бранить! Ты, гляжу, и сам себя достаточно наказал!

Говоря это, он рассматривал ноги Торкила, а когда Торкил неудачно попытался его лягнуть, доктор со смехом сказал:

– Что ж, во всяком случае, эта нога не сломана! Посмотрим, можешь ли ты встать… Превосходно! Если ты только не сломал пару ребер, – что станет ясно, когда я осмотрю тебя раздетого, – то вроде все на месте, не считая легкого сотрясения и нескольких синяков. Я попрошу нашего доброго Джеймса отнести тебя в твою комнату…

– Черт вас побери! – сердито оборвал его Торкил. – Будь я проклят, если я позволю себя нести! Джеймс, помоги мне подняться по лестнице!

Его взгляд упал на Кейт, которая, оправившись от слез, все еще безучастно сидела в удобном кресле, прислоненном резной спинкой к стене.

– Бог мой, кузина, и вы здесь? Я вас не заметил. У вас вид, как у утопленницы! Вы подумали, что я умер? Ничего подобного! Я здоров как бык!

Она расправила поникшие плечи и встала.

– Что ж, я рада, даже если вы этого не заслуживаете! – сказала она.

В этот неподходящий момент в дом ворвался разгоряченный и взволнованный грум. Увидев Торкила, он замер на месте и с облегчением пробормотал:

– Слава Богу!

– Ах, это ты? – произнес Торкил, вновь вспыхивая гневом. Он стряхнул руку Джеймса и нетвердым шагом направился к груму. – Наглый ты пес, как ты осмелился пойти против меня?

Филипп преградил ему путь. Торкил поднял на него глаза, грудь его вздымалась. Филипп сурово сказал:

– Ступай к себе, Торкил! Я сам разберусь со Сколсом!

Он помедлил, глядя, как длинные пальцы Торкила сжимаются и разжимаются, подобно когтям коршуна, и, положив руку на плечо юноши, дружески встряхнул его.

– Эй, петушок! Кончай петушиться!

Одно тревожное мгновение гневные глаза Торкила продолжали в упор глядеть на Филиппа; затем Торкил сник и, бормоча что-то неразборчивое, отвернулся. Он пошатнулся и упал бы, если бы Делаболь не подхватил его под руку и не велел Джеймсу отнести Торкила наверх. Обращаясь к Пеннимору, Филипп спокойно сказал:

– Ну, похоже, он не очень пострадал, за исключением разве что уязвленного самолюбия. Поэтому он и ершится. Вам незачем ждать: доктор сам о нем позаботится. Вы тоже можете идти, Уильям! А вы, Сколс, останьтесь, я хочу с вами переговорить.

Филипп протянул руку миссис Нид и с улыбкой проговорил:

– Поскольку мой дядюшка удалился отдохнуть, леди Брум сражена инфлюэнцей, а мой юный кузен так же бесцеремонен, как и безрассуден, приветствовать вас в нашем доме приходится мне! Что, поверьте, я с радостью и делаю. Но стоило ли вам покидать вашего уважаемого свекра на милость женушки старины Тома?

– Нет-нет, ничего подобного! – сказала Сара, привычно приседая в реверансе. – Если только отец сам не распространяет слухи, что, мол, я его бросила. Но ведь я поехала к его собственной дочери, сэр, и при всей своей сварливости он не мог ждать, что я поступлю иначе!

Тут она заметила, что Филипп все еще протягивает ей руку, и, покраснев, сказала сбивчиво, вкладывая свою руку в руку Филиппа:

– О, сэр, примите мои уверения!..

– Я рад, что вы приехали, – сказал он. – Кейт… простите, мисс Молверн очень хотела вас повидать. Так что же там случилось сегодня?

– Да я же вам уже рассказала: я подъезжала к поместью в экипаже, как вдруг извозчик натянул вожжи, потому что на дороге столпилось полдюжины людей, среди них какая-то свистушка с младенцем на руках, которая подняла крик, что ее затоптала лошадь, чего, разумеется, и в помине не было. Вам о ней не стоит беспокоиться, сэр, потому что я ей сама сказала все, что требуется, и велела отправляться домой. Ну а как только я заметила мистера Торкила, я приказала поднять его и уложить ко мне в экипаж, потому что нет у меня терпения иметь дело с людьми, у которых в подобном положении ума хватает только на то, чтоб толпиться вокруг, рыдая и ломая руки, нет и не будет никогда! Вот, а затем сторож открыл ворота, и мы подъехали к дому. Тут галопом примчался вот этот молодой человек, – она кивнула на грума, – хотя он ничем не мог помочь мистеру Торкилу, так что я велела ему присмотреть за лошадью. Мне показалось, что у нее сломана передняя нога, нет?

Сколс, всем своим пришибленным видом моля мистера Филиппа Брума о снисхождении, сказал натужным голосом:

– Это правда, мистер Филипп, но Бог свидетель, я не виноват! И Флит тоже не виноват, хоть он и говорит теперь, что если б он знал, что задумал мистер Торкил, он открыл бы ворота, невзирая на приказ ее светлости! Если бы Уолли за ним следил, ничего бы не случилось, но ему же сказали, что у мистера Торкила солнечный удар и он лежит в постели. Поэтому он отправился в деревню, чтобы перековать кобылу ее светлости. Во дворе были только я и молодой Нэд, сэр; я занимался с вашими гнедыми, мне и в голову не могло прийти, что мистер Торкил пойдет в конюшню и прикажет Нэду оседлать ему лошадь. И хотя я задал парню трепку, по совести говоря, сэр, я не вижу тут его вины, потому что, не говоря уже о том, что он умом не блещет, посудите сами, как он мог ослушаться мистера Торкила! Когда я увидел, что мистер Торкил выводит своего каурого, я сразу заподозрил неладное. Я бегом помчался к нему, но пока я добежал, мистер Торкил был уже в седле. Он и слушать меня не стал. Он был уже шальной, как это с ним бывает, мистер Филипп. Я, может, неправильно сделал, что схватил его за уздечку, потому что он сразу взвился, как всегда, когда ему перечат, и вытянул меня хлыстом. И тут каурый попятился, и потом я уже обнаружил, что лежу на спине, а мистер Торкил летит на полном скаку, а этот простофиля Нэд стоит с разинутым ртом, вытаращив глаза. Ну, я вскочил на серого коня сэра Тимоти и поскакал с одной уздечкой по главной аллее, и… остальное уже рассказала эта леди. А вот что скажет ее светлость, я даже и подумать боюсь, сэр!